1. Введение

Сейчас, после смерти Маргарет Тэтчер, можно наткнуться на самые разнообразные оценки ее деятельности. Среди прочего не редкость и такая: "В результате реформы работодатели смогли более гибко использовать трудовые ресурсы, что привело к повышению конкурентоспособности британского бизнеса, а затем к экономическому росту и увеличению зарплат," — и далее: "нынешней диверсифицированной экономикой Великобритания во многом обязана 11-летнему правлению консерваторов во главе с Тэтчер." С последним никак нельзя не согласиться — действительно, современное положение английских рабочих, как и органический состав английского пролетариата во многом определяется поражением рабочих, связанным с 11-тилетним правлением консерваторов во главе с Тэтчер. По поводу первого мы увидим из приведенной ниже статистики, что это искажение действительности или, по-просту, враньё. Зачем и кому нужно подобное "мифотворчество" — представляется очевидным. Не очевидно лишь действительное положение дел и те выводы, которые рабочим следует из него вынести.

Положение рабочего класса и, шире, трудящихся в Великобритании особенно сладким не назовешь, впрочем, нельзя его назвать и совершенно ужасным. Положение это явно не может идти ни в какое сравнение с положением трудящихся Малайзии, Таиланда или Индии. Тем не менее, даже в Европе оно несколько особенное, как в силу истории британского рабочего класса, так и в силу того, что его положение "выше среднего": с одной стороны, по уровню социальных гарантий оно не приближается к странам Скандинавии, а с другой — лучше, чем у рабочих других развитых европейских капстран.

2. Заработная плата и её доля в ВВП Великобритании

В упомянутом в заметке исследовании "Painful Separation", проведенном Resolution Foundation в 2011-м году, рассматривалась взаимосвязь между экономическим ростом, увеличением ВВП и ростом доходов наёмных работников. На большом эмпирическом материале было показано, что доля заработной платы (w) наёмных работников развитых капиталистических стран в структуре ВВП, по состоянию на 2010-й год, практически везде постоянно уменьшается. Исследователи отметили три сценария в развитии изменений:

• хронический, который был характерен для США, Австралии и Канады — в этих странах рост медианной заработной платы был вполовину медленнее, чем рост ВВП;
• острый, который был характерен для Великобритании, Франции и Германии — в этих странах рост шел более уверенно, но в последние декады был меньше, чем увеличение ВВП на душу населения;
• мягкий, который был характерен для Японии и стран Скандинавии (Швеция, Дания, Финляндия) — в этих странах рассогласование началось ещё позже и пока что не носит такого острого характера.

Рост ВВП и его увеличение на душу населения шли быстрее, чем рост медианной заработной платы. Так, в США, Великобритании и Японии разница в соответствующие годы составляла:

Таким образом выбранные страны наглядно демонстрируют и имеющуюся динамику, и отличия в ней. Великобритания, как и другие страны с острым сценарием развития, выделяется тем, что там, с одной стороны, несоответствие минимально, а с другой стороны — оно фактически обрывается в последние десятилетия.

При дальнейшем исследовании структуры ВВП для лучшего понимания положения наёмных рабочих используется следующая формула вычисления ВВП:

ВВП = w (заработная плата) + r (процент) + R (рента) + P (прибыль) + d (амортизация) + T (косвенные налоги).

При этом перед выяснением соотношения w/ВВП было прослежено соотношение (w + социальные_выплаты)/ВВП. Беря в качестве примера те же страны, для последнего соотношения и его изменения получаем следующее:

Вычитая социальные выплаты, для соотношения w/ВВП получаем:

Отсюда видно, что на протяжении последних 40—45 лет доля зарплат наёмных работников в структуре ВВП в рассматриваемых группах стран постоянно снижалась и на данный момент не превышает отметки 50%. Соответственно, монополистическая буржуазия всех рассматриваемых стран присваивала себе бо́льшую часть ВВП. При этом надо отметить, что никакое "социальное буржуазное государство" никоим образом на это не повлияло. Даже с учетом социальных выплат в структуре ВВП эта доля не поднималась выше 2/3 (у Дании — 65%, и это максимальный уровень). Так же стоит отметить, что несмотря на то, что Япония традиционно относится к странам с высоким уровнем индивидуального накопления, в структуре ВВП страны это фактически не отражается каким-то особым, ярко различимым образом. Соответственно, последний экономический кризис не мог не ухудшить и эти показатели.

Вышеупомянутое исследование также особо выделяет разницу между верхними 10% и нижними 10% (коэффициент "90-10"), верхними 10% и медианной заработной платой (коэффициент "90-50"), и, наконец, между медианной зарплатой и нижними 10% (коэффициент "50-10") исследуемых наёмных работников. Для Великобритании были получены следующие соотношения (больше в разы): 90-10 — 3.6 (т.е. в 3.6 раза больше), 90-50 — 2, 50-10 — 1.8. Таким образом, разница в социально-классовом положении наёмных работников видна и в распределении заработной платы. Кроме всего прочего, само понятие "наёмный работник" не дает нам четкого ответа на вопрос: имеем мы дело с трудящимися (в широком смысле этого слова, как с представителями рабочего класса и близких к нему по положению слоёв), либо же с отдельными слоями, не имеющими к ним отношения (чиновники, администрация гос. учереждений, военные и полиция, менеджеры — у последних, как мы знаем, "заработная плата" может доходить до сотен тысяч фунтов в месяц, а то и выше (представляет собою долю в прибавочной стоимости, а не цену рабочей силы), тем не менее они также были указаны в подсчете)?

3. Состав категории "наёмные работники"

Проблема с определением того, к какой именно социально-классовой категории следует отнести "наёмного работника", стоит достаточно остро. С одной стороны, полностью игнорировать влияние марксизма британские исследователи не могут, однако не упускают случая запутать вопрос и внести в него очередную толику "новаций-улучшений". Особенно хорошо это заметно при чтении обзорной статьи David Rose "Socio-economic Classifications: Classes and Scales, Measurement and Theories". В ней достаточно подробно исследованы многочисленные схемы британских эмпириков-псевдомарксистов, буржуазных социологов, а также многочисленные схемы социальной стратификации европейских органов социологии, исследующих в рамках соответствующих структур общества ЕС. Используя эту статью, разъяснить в полной мере вопрос с "социальной стратификацией" "наёмного работника" не получается, поскольку многое зависит непосредственно от исследователя. Несколько больше прояснить проблему позволяет статья Dennis Kavanagh "The structure and evolution of british society". Во многом потому, что автор статьи больше благоволит марксизму и показывает в статье не только действия "рабочего правительства", которое резко снижает налоги для корпораций, уменьшая социальные выплаты для наиболее незащищенных и низкооплачиваемых слоёв трудящихся, но также отдельно прослеживает близкородственные и социальные связи британского истеблишмента. Так, автором показано, что выпускники ряда привилегированных школ не только пополняют собой чиновничество, офицерский и дипломатический корпуса, но и учатся именно в этих школах в силу схожего социально-классового происхождения и родственных связей. В то же время, несмотря на то, что автор положил в основу марксистское представление о классах, давление британского "академизма" чувствуется. С целью эмпирически продемонстрировать распределение наёмных работников по стратам, он вынужден был использовать функционалистские определения, взятые из современных работ. Так, в современной Британии (данные за 2005-й год) классовое распределение "по Kavanagh" выглядит следующим образом:

Поскольку в изучении социальной структуры современного британского общества заинтересованы не только академические исследователи, но и крупный бизнесс, который посредством такого рода исследований имеет возможность серьёзно сэкономить на предложении разного рода товаров и услуг, исследования проводились рядом современных консалтинговых фирм, одна из которых, Experian, провела достаточно подробные исследования, при этом ещё и постоянно корректируемые, о положении различных социальных страт в современном британском обществе. Их маркетинговое исследование британских потребителей достаточно часто используется при анализе состояния британского общества разного рода муниципальными организация в самой Британии. В брошюре за 2009-й год было приведено деление общества по "потребительским корзинам". В общем и целом получалось, что 3.54% от общего количества британских домохозяйств может быть отнесено к представителям крупной буржуазии, высшей государственной бюрократии, рантье и лэнд-лордам, а так же 8.23% — к представителям буржуазии и высшего менеджерского слоя. Оставшиеся 88.23%, соответственно, — все остальные классы и социальные слои общества, многие из которых достаточно сложно вычленить из использованного компанией деления.

Кроме этой компании, схожими исследованиями занимается и целый ряд других, список которых можно взять отсюда. Несмотря на большое их количество, в конечном счете единой (а во многих случаях и единственной) теоретической основой для авторов является именно функциональное разделение исследуемых объектов, в зависимости от видов маркетинговых исследований. Несомненно также, что исследования эти подчинены в первую очередь задачам и интересам монополистической буржуазии и буржуазного государства. Последнему это необходимо для разнообразных целей — налогообложение, управление городским хозяйством, социальная помощь, регулирование рабочей силы, прогронозирование возможных беспорядков, отслеживание криминального состояния районов рассления той или же иной "социальной категории" граждан. Понятно, что это никоим образом не помогает нам выяснить в точной мере соотношение классовых сил внутри британского общества, тем более в тех случаях, где имеются региональные особенности.

Многими исследователями, особенно работающими по государственным грантам или госпрограммам, используется социальная классификация, разработанная британской службой статистики. Методологические основания, впрочем, здесь примерно те же, что и у цитированных выше авторов. Однако и здесь есть ряд нюансов, поскольку методология совершенствовалась, и последняя приведенная является новацией, тогда как в более ранних исследованиях используется стратификация, разработанная National Readership Survey более 50-ти лет назад (см. Social Grade, Approximated Definition и Output Classifications). Есть также подробное описание, в котором взаимно "увязываются" некоторые из этих стратификаций и подробно объясняются используемые термины. Это безусловно важно, если мы пытаемся анализировать используемые документы и статистическую информацию. (К примеру, professionals — по сути, ранее это была мелкобуржуазная интеллигенция, в настоящее время это бюджетные работники, занятые в сфере соц. услуг, интеллигенция массовых профессий — врачи, инженеры, преподаватели, а также сохранившаяся "старая" мелкобуржуазная интеллигенция; таким образом, речь может идти как о средних городских слоях, быстро пролетаризующихся и в ряде случаях образующих новые отряды пролетариата, так и о мелкобуржуазной интеллигенции — т.е. термин носит функционалистский, а не марксистский характер, и в любом случае необходимо отдельно разбираться, что же имеется в виду. С другой стороны, professionals принадлежат по классификации к upper middle class, то есть к одним из самых высокооплачиваемых слоёв британского общества).

В работе Л.А. Беляевой "Россия и Европа: структура населения и социальное неравенство" достаточно подробно проанализированы многочисленные европейские статистические источники, но по большей части работа посвящена именно РФ и положению дел в ней. Ничего особо нового работа не внесла, если только не иметь ввиду используемые источники и сравнения со странами Европы, как с развитыми капиталистическими, так и с теми, где переход к капитализму ещё не завершился. В результате был сделан следующий вывод о структуре наёмных работников в Великобритании:

В определенной части это прямо соотносится с исследованием, проведенным Resolution Foundation, а всё вместе позволяет сделать вывод о том, что верхние 10—20%, которые получают в несколько раз больше основной массы наёмных работников, не могут быть отнесены к трудящимся. Всё это, соответственно, говорит о том, что доля заработной платы трудящихся в ВВП страны ещё меньше, чем приведенная в вышеуказанном исследовании.

Таким образом, основная причина трудностей – буржуазная статистика. Поскольку при рассмотрении вышеприведенных эмпирических данных, собранных и проанализированных британскими исследователями, последние не исходили из марксистского определения пролетариата, постольку они умудрились "запутать” вопрос и смешать в одно целое, как пролетариев, так и а) часть наемных работников, примыкающих к рабочему классу и б) ту её часть, которая оказывается частью класса капиталистов, поскольку их жалование и бонусы лишь скрывают присвоение ими части прибыли капиталистов. Последнее подтвержается исследованиями, фиксирующими разрыв в доходах верхней части наёмных работников и их основной массы, составляющих основную массу британских граждан (пресловутые 88%).

4. Распределение средних зарплат среди наёмных работников

Более детальное, с привязкой к местности, распределение средних (медианных) зарплат среди наёмных работников в Великобритании может быть получено путем агрегирования данных, собранных статистической службой. Помимо того, что на карте Великобритании четко выделяется один из крупнейших современных финансовых центров — г. Лондон и его окрестности, — следует отметить практически сплошную красную зону (наименьший средний доход за неделю) — Шотландия, Север и Северо-Запад Англии, а также ирландское побережье Уэльса. Из обработанных данных также можно сделать вывод о том, что разрыв между менеджерами, административным персоналом и частью средних городских слоёв, с одной стороны, и представителями рабочего класса и оставшейся частью наемных работников, наиболее близко примыкающих к нему — существеннен, и доход первых в разы выше (по данным на 2010-й год).

Еще более уточнить значение этого разрыва позволяет распределение средних зарплат по численности имеющихся наёмных работников. Несмотря на то, что приведенные данные датируются 2005-м годом, они позволяют сделать ряд выводов о соотношении уровней заработной платы не только между рабочими и гос. служащими, но и внутри этих двух категорий (тем более, что часть гос. служащих по положению близко примыкает к пролетариату).

5. Положение трудящихся женщин

Как видно из приведенных данных, так называемый gender gap (разрыв по признаку пола) играет в распределении средней заработной платы среди наёмных работников серьёзную роль. К примеру, одними из самых высокооплачиваемых позиций среди госслужащих-женщин оказались полицейский инспектор (937 фунтов в неделю) и учителя высшей (687) и средней (611) школ, полицейский сержант получает 594 фунта. Если сравнивать с теми же позициями, но занимаемыми мужчинами, то разница просто бросается в глаза: учитель высшей (834) и средней (694) школ, полицейский сержант 697. Медианный средний уровень заработной платы работающих полный рабочий день женщин — 438 фунтов в неделю, мужчин — 523. Еще более характерен наклон кривой, говорящий о бо́льших разрывах в оплате занимаемых должностей у женщин, чем у мужчин. Таким образом, дискриминация женщин среди наёмных работников образует свой особый способ, приём, источник дополнительной эксплуатации этой части пролетариата и примыкающих к нему слоёв наемных работников.

В то же время нельзя сказать, что к этому имеет отношение то, что женщины меньше охвачены профсоюзными организациями, отстранены от профсоюзной деятельности или недостаточно вовлечены в профсоюзную и, шире, классовую борьбу. В обработанной статистике, приведенной в отчете Department for Business Innovation & Skills за 2011-й год, на фоне постоянно уменьшающейся численности британских профсоюзов численность женщин в профсоюзах постоянно росла. К этому имело прямое отношение и то, на каком месте в общественном производстве женщины были заняты. Так, постоянный рост численности и охвата профсоюзными организациями общественного и государственного секторов и снижение этих показателей в частном секторе имели прямое влияние на положение женщин в профсоюзах. При этом надо отметить, что численность профсоюзов в частном секторе упала в 2011-м году до 87% от уровня 2007-го года и продолжает падать, в то время как в государственном секторе — только до 97% от уровня 2007-го года и имеет тенденцию к росту. При этом процентная разница между работающими в государственном и частном секторах постоянно растет: так, по сравнению с теми же позициями, но занятыми неюнионизированными рабочими, у работающих в госсекторе заработная плата была выше на 17—18%, а у работающих в частной сфере — только на 7-8%. По состоянию на 2011-й год, работающих женщин, состоящих в профсоюзах, было 28.7%, мужчин — 23.4%. В государственном секторе в профсоюзах состоят 60.9% женщин и только около 48% мужчин. Четко видна разница в охвате профсоюзами между представителями рабочих специальностей — только 29% мужчин и 15% женщин, и торговых специальностей — 20% мужчин и 12—13% женщин. Практически во всех остальных сферах деятельности разница существенно меньше (2—4%, и максимум приходится на менеджеров среднего и высшего звена — 18% женщин и 14% мужчин). Также нельзя выявить существенную разницу в степени вовлеченности в профсоюзное движение при сравнении по расовому признаку — белых, метисов и афро-британцев и выходцев из Африки, зато разница видна у выходцев из Азии и британцев азиатского происхождения (мужчины — 21%, женщины — 28%) и китайцев и выходцев из Южной Азии (мужчины — 16%, женщины — 20%).

Таким образом, женщины, причем разной расовой принадлежности, образуют существенный отряд трудящихся, в большей мере, по сравнению с мужчинами, охваченных постоянно растущими профсоюзными организациями. Тем не менее, до сих пор сказывается существующая серьёзная разница в оплате труда, что в условиях постоянного падения реальной заработной платы бьет по работницам сильнее, чем по работникам. Этому способствует и характер (временный/постоянный) занятости женского труда по сравнению с мужским.

6. Налоговая политика и вывоз капитала

Исследование, проведенное Institute For Fiscal Studies — "Living standards, poverty and inequality in the UK: 2012" — показало не только падение средней (медианной) заработной платы за последние несколько лет, но и разницу в падении доходов разных слоёв общества. Так, у децили 10% доходы снизились на 1.1%, у медианных — на 3.1%, у децили 90% — на 5.1%. Такого рода уменьшение связывают с повышением налоговых ставок на крупные состояния, но насколько долговременной будет эта мера, мало кто может спрогнозировать, в том числе потому, что грядущие бюджетные сокращения на 18 миллиардов фунтов ударят в первую очередь по наиболее незащищенным слоям. В то же время мало надежды, что одновременное сокращение налогообложения крупной собственности и проводимое повышение налога на крупные состояния простимулирует увеличение вложения капиталов в экономику страны. В основном по следующим соображениям: Великобритания традиционно относится к крупным экспортерам капиталов, еще с 19-го века, когда страна перешла в следующую фазу своего капиталистического развития. Согласно статистическим отчетам по прямым иностранным инвестициям зарубеж, в 2011-м году впервые с начала кризиса (2008-й год) был достигнут максимум вывоза капиталов за границу — 68.3 миллиарда фунтов, одновременно с этим произошло уменьшение вложений в экономику Великобритании до 31.9 миллиарда фунтов. Кроме того, в 2011-м году был достигнут очередной исторический максимум за период с 1958-го года: британский капитал выручил от зарубежной деятельности 101.6 миллиарда фунтов. При этом отмечалось, что удалось преодолеть падение с момента начала кризиса: выручка от прямых инвестиций за рубежом выросла по сравнению с 2010-м годом на 6 миллиардов фунтов и составила 43.6 миллиарда фунтов в 2011-м году. Согласно парламентскому отчету "Foreign Direct Investment", совокупный вывоз капитала в виде прямых инвестиций с 1970 по 2011 составил 1 731 095 миллионов фунтов, в то время как приток за это же время — 1 198 870 миллионов фунтов. Характерный момент: в среднем вывоз капитала в виде прямых инвестиций в годы подъёма экономики превосходит его ввоз в два раза, и наоборот, во время кризиса вывоз вдвое уступает ввозу.

Однако такое уменьшение дохода крупной буржуазии, высшей гос. бюрократии, топ-менеджмента не настолько сильно ударяет по ним, как можно было бы думать. Реальный рост доходов высшей квинтили (верхних 20%) с 1979 по 1997 год шел с опережающими темпами и составлял 2.5% в год, что было выше, чем у всех оставшихся слоёв — 0.8% 1-я квинтиль, 1.1% 2-я, 1.6% 3-я, 1.9% 4-я. И хотя это можно и необходимо списать на время нахождение консерваторов у власти, ударов по рабочему движению, сокращения социальных программ, программ государственного финансирования здравоохранения, строительства жилья для бедных и неимущих слоёв, — тем не менее, при лейбористах потери были отнюдь не смертельны, и хотя рост был пониже, чем при их противниках, но не настолько, чтобы говорить о серьёзном отличии всей политики: 1.7% 1-я квинтиль, 1.8% 2-я, 1.6% 3-я, 1.5% 4-я и 1.7% высшая 5-я. Таким образом видно, что нахождение лейбористов у власти с 1997-го по 2010-й год всего лишь поспособствовало изменению распределения государственной помощи наиболее нуждающимся слоям, никоим образом не ущемляя возможностей по обогащению представителей британской верхушки. Отметим, что введение ещё большего налогового обложения крупных состояний отнюдь не позволяет говорить о "более честном" распределении доходов в обществе. Фактически можно говорить о том, что даже более прогрессивное налогообложение никоим образом не повлияло на классовое неравенство и эксплуатацию внутри британского общества. В исследовании отмечается, что оно скорее не имело никакого эффекта и скорее всего не будет иметь эффекта и в обозримом будущем. Это также согласуется с фактической стабилизацией коээфициента Джини на протяжении нахождения у власти консерваторов и сменивших их лейбористов — 0.34 в 1990-м году и 0.34 в 2011-м. И хотя последний отмечен падением с уровня 0.36 в предыдущем 2010-м году, говорить об изменении столь долговременной тенденции нельзя. С 1979-го года коэффициент Джини устойчиво ползет вверх с уровня 0.25, что полностью согласовывается как с пришествием консерваторов к власти и временным поражением рабочего движения в Великобритании, так и с постоянным уменьшением доли заработной платы трудящихся в структуре ВВП, увеличением вывоза капитала и постоянным обогащением верхушки британского общества.

7. Проблема и риски бедности

Это также отлично согласуется с нерешенной проблемой бедности в Великобритании. Никакое правительство, находившееся у власти, несмотря на предпринимаемые им усилия, так и не смогло решить эту проблему. Процент бедного населения менялся и меняется достаточно медленно, а с учетом очередных бюджетных сокращений можно ожидать и некоторого его подъёма. Следующая таблица показывает изменение числа бедных в различных категориях населения, а также в населении страны в целом:

Как видно из таблицы, больше всего бедность ударила по несемейным работникам. Впрочем, единственной группой, в которой бедность уменьшилась в два раза, являются пенсионеры. Во всех остальных группах её уменьшение хотя и происходило, но шло сравнительно медленно.

Нахождению за чертой бедности способствует и увеличивающаяся, несмотря ни на какие ухищрения, бездомность. И хотя согласно приведенной Department for communities and local government статистике по бездомным домохозяйствам (homelessness households) количество бездомных сравнительно невелико по сравнению с общим количеством домозяйств — 0.2%, — тем не менее, опасение властей заключается в его росте с начала кризиса, причем за последнее время более чем на 10%. Рост этот идёт тем более уверенно, что в стране всегда есть неисчерпаемый резерв будущих бездомных, ведь около 60% живущих в бедности имеет крышу над головой, а согласно отчету по исследованию домохозяйств за 2007-2008-й год, одной из самых распространенных причин для того, чтобы оказаться на улице, является разрыв отношений с партнером. Работающим женщинам с детьми оказаться на улице гораздо легче, чем мужчинам. Во многом это связано с распределением постоянной/временной работы среди мужчин и женщин. Согласно отчету "2011 annual survey of hours and earnings (soc 2000)", в структуре рабочей силы мужчины, занятые на постоянной работе, составляют 45%, на временной — 6%, женщины на постоянной — 28%, временной — 21%. Уже из этого видно, что женщин, занятых на временной работе, больше, чем мужчин. Более детальное распределение внутри этих групп ещё более усиливает это впечатление — только 11.6% от всех работающих мужчин работает на временной работе, тогда как женщин — 42.3%; всё это при достаточно равном представительстве в рабочей силе: мужчин 12.805 миллионов, женщин 12.287. При этом, что интересно, мужчины на временной работе получали несколько меньше, чем женщины (7.67 ф.ст. против 8.10 за час в среднем), но разница в оплате при постоянной занятости была существенно выше (13.11 против 11.91, т.е. на 9% выше). В силу же того, что гораздо больше женщин занято на временной работе, их положение оказывается ещё более угрожающим, тем более, что количество детей, живущих с бедными родителями-одиночками, достигает 13%, и именно в эту категорию (родителей-одиночек) работающим женщинам попасть легче всего.

8. Производительность труда и проблемы работающей молодежи

Особенное значение в эксплуатации рабочего класса Великобритании приобретает тот факт, что рост реальной заработной платы отстает от роста производительности труда (исчисляемой как выработка на одного рабочего в денежном выражении). Это отставание не компенсируется социальными выплатами государства. Вследствие этого растет масса прибавочной стоимости, присваиваемая классом капиталистов. Согласно краткому обзору МОТ "Заработная плата в мире 2012/2013 гг. Заработная плата и справедливый рост", повсеместно отмечается снижение доли заработной платы в структуре национального дохода и резкое увеличение доли прибыли. Рост производительности труда опережает рост реальной заработной платы. Так, в США, начиная с 1980-х годов, рост производительности труда в нефинансовом частном секторе составил 85% (до 2011-го года включительно), а рост заработной платы лишь 35%; в Германии рост производительности труда за последние 20 лет составил 25%, в то время как увеличения заработной платы не происходило вообще. В целом же в развитых странах с 1999-го по 2011-й год производительность труда выросла в среднем на 14—15%, в то время как средняя заработная плата только на 5—6%. Если же к этому добавить, что немалую долю в росте заработной платы, как было выше разъяснено на примере Великобритании, составляет рост "заработной платы" менеджеров, управленцев и гос. администраторов, то очевидно, что реальный рост средней заработной платы трудящихся отставал от роста производительности труда ещё больше. Особенно сильно это бьёт по молодым работникам и ещё более — по молодым работницам. Так, в развитых странах безработица среди молодежи увеличилась за последние годы: в Великобритании с 15—16% (2007) до 20—21% (2011), в США с 10—11% (2007) до 18—19% (2011), в Японии с 7% (2007) до 9% (2011). На этом фоне особенно интересно смотрятся благополучные "социальные государства": Дания — с 8% (2007) до 15%(2011), Швеция — с 19% (2007) до 23% (2011) и Финляндия — с 16% (2007) до 20% (2011). Согласно докладу V Конференции МОТ "Кризис в сфере занятости молодежи: Время действовать", по исследованным 52-м странам ОЭСР на молодежь приходится 23.5% работающих бедных, при этом для молодежи развивающихся стран выжить не работая просто невозможно. Впрочем, судя по сообщениям, которые приходят из стран ЕС, отсутствие работы — это полуголодное существование, с вероятностью оказаться на улице, которое особенно увеличивается в случае, если это молодые матери. В частности, для ЕС и США в докладе отдельно подчеркивается, что вероятность получения низкооплачиваемой работы молодыми женщинами и мужчинами от 2.5 до 5.8 раз выше, чем общий средний показатель по стране. В цитированном выше докладе "2011 Annual Survey of Hours and Earnings (SOC 2000)" распределение заработной платы по возрастным категориям было следующим:

Принимая во внимание уровень бедности среди молодых работников Великобритании и распределение понедельной заработной платы, можно сказать, что практически вся работающая молодежь Великобритании находится в зоне риска, а её эксплуатация носит наиболее явный и отчетливый характер.

9. Бюджет: кто кого субсидирует?

Бюджетная политика в развитых странах приобретает особенно острое значение во время кризисов, прямо раскрывая, в чью пользу действует "социальное государство". Бюджеты Великобритании 2011 и 2012 годов, разработанные казначейством, позволяют уточнить эти моменты. Бюджет 2011-го года предполагает совокупные траты на социальную сферу в размере 447 миллиардов фунтов, бюджет 2012 — 461 миллиард фунтов, что по сравнению с его общими расходами составляет 62.3% (2011) и 67.5% (2012) соответственно. Тем не менее, несмотря на такое серьёзное увеличение, происходит, с одной стороны, падение заработных плат госслужащих, а с другой стороны — увеличивается прибыль корпораций. Как отмечалось выше, прибыль их увеличилась на 101 миллиард фунтов (2011) только за счет прибыли с экспортированного капитала, в то же время налог на корпорации дал в бюджет 48 миллардов фунтов, или 8.1% доходной части бюджета (2011), и 45 миллиардов, или 7.6% (2012). Налицо тенденция к уменьшению налогов, собираемых с корпораций. Если же провести сравнение с рядом других налоговых поступлений, формирующих основные доходные статьи бюджета, то можно увидеть, что именно на плечи трудящихся ложится обязанность по "самофинансированию" таких бесспорных социальных завоеваний, как субсидируемая государством медицина и начальное-среднее образование (высшее образование, как известно, платное, правда, государство активно участвует в софинансировании, что снижает стоимость обучения, кроме того, были приняты законы, позволяющие начать выплаты по кредиту после занятия выпускником соответствующего его специальности рабочего места; впрочем, не стоит обольщаться — большинству британцев обучение в элитных и престижных университетах не по карману, что, в частности, показали многочисленные скандалы с занятием проституцией студенток, обучавшихся в ряде университетов; занимались они этим по банальной причине: надо было платить за учебу, а денег хронически не хватало). Так, поступление от прямого налогообложения граждан дало 158 миллиардов, или 26.8% (2011), и 155 миллиардов, или 26.1% (2012); медицинское страхование дало 101 миллиард, или 17.14% (2011), и 106 миллиардов, или 17.9% (2012); НДС дал 100 миллиардов, или 16.97% (2011), и 102 миллиарда, или 17.22% (2012). Учитывая постоянно имеющийся бюджетный дефицит — 589/710 (2011, в миллиардах фунтов) и 592/683 (2012, в миллиардах фунтов) — правительство активно влезает в гос. долг, по которому, учитывая имеющиеся тенденции, в любом случае буржуазия платить не будет; он упадет на плечи трудящихся Великобритании. В тоже время, даже из приведенных цифр нельзя не увидеть тенденцию к снижению расходов и увеличению доходов бюджета. Учитывая дальнейшие сокращения в ближайшие 2—3 года расходной части бюджета примерно на 14—18 миллиардов фунтов (что особенно скажется на финансируемом государством образовании, где нагрузку будут потихоньку перекладывать с плеч центральных властей на уровень местных, что, в свою очередь, не может не привести в дальнейшем к увеличению местных налогов и/или просто-напросто к снижению уровня социальных расходов повсеместно, закрытию школ, их приватизации и т.д.), можно сказать, что ничего из того, что характерно для политики континентальной Европы в деле урезания социальных расходов и увеличения эксплуатации трудящихся, не будет чуждо и Великобритании.

10. Выводы

Всё вышеизложенное не позволяет говорить о том, что рабочий класс Великобритании находится в каком-то особом, привилегированном положении по сравнению с рабочими других стран ОЭСР, что он якобы получает выгоду от эксплуатации британским капиталом рабочих других стран. Да, за столетия борьбы он сумел добиться, чтобы хотя бы малая часть того, что из него выжимают, ему же и возвращалась, но при этом он вынужден сам же дополнительно содержать на своей шее аппарат насилия, который в обмен на такую "благотворительность" всё туже и туже сдавливает удавку классовой эксплуатации вокруг рабочей шеи. Наглядным подтверждением этому является динамика структурных изменений ВВП страны, в которой доля заработной платы уменьшается, а доля ренты и прибыли увеличивается. Повсеместный рост производительности труда отнюдь не изменил и не замедлил эти перемены, вся выгода от научного прогресса пошла в карман британской буржуазии, а рост реальной заработной платы всегда отставал от роста индексов производительности. Такие представители рабочего класса Великобритании как женщины, молодежь, этнические и расовые меньшинства в полной мере испытывают на себе все последствия капиталистической эксплуатации; именно эти категории трудящихся в наибольшей мере испытывают на себе последствия безработицы, бедности, угрозы лишится жилья, ограничения доступа к таким "равнодоступным" общественным благам, как образование и медицинская помощь. Буржуазное "социальное государство" предстает в своей полной "красе" при анализе бюджета Великобритании, в котором снижаются социальные расходы на граждан и который формируется большей частью за счет распределении налогового бремени среди граждан, трудящихся Великобритании, чем за счет налогов на корпорации. Попытка решить вопрос сбалансированности бюджета за счет повышения дифференцируемости налогов не дала результатов, и, как обычно, буржуазное правительство решило ухудшить положение трудящихся и за их счет профинансировать деятельность монополистических групп.

Положение трудящихся Великобритании не является уникальным по сравнению с трудящимися других развитых капиталистических стран, все они прошли в чем-то схожую, в чем-то отличную друг от друга историю, всем им кажется, что им есть, что терять. Реальность, тем не менее, такова, что терять — фактически нечего. За спиной социальных расходов и "социального государства" маячит падение уровня жизни, надвигающаяся нищета, закручивание гаек, преследования рабочих активистов. Деньги, сэкономленные на сокращении гос. расходов на образование и здравоохранение, идут на всё более и более ускоряющееся финансирование ВПК и милитаризацию общественной жизни. Ультра-правые, зачастую с самыми откровенными, ничем не прикрашенными фашистскими лозунгами, уже уверенно штурмуют парламенты буржуазных стран, а зажатая кризисом буржуазия готова пойти на теснейший альянс с "национальными барабанщиками", лишь бы не допустить социального взрыва, о чем не преминули заявить практически все главы крупнейших экономик Европы, от социалиста Олланда до консерватора Камэрона. Буржуазная утопия — "социальное государство" — на деле оказалось такой же обманкой, как и все предыдущие утопии — фашизм, нацизм, колониальные захваты, совершаемые ради "всей нации", "общность интересов" нации. Разрешить многочисленные противоречия капитализма буржуазное государство оказывается не в силах.