Главная » Статьи » Дискуссионные материалы » Свободная трибуна
Государственный социализм (ч. 2, 3)

<<< начало

 

2.Бонапартизм.

Разберемся сначала с понятием бонапартизм в целом, отвлекаясь пока от той его стороны, которую можно назвать бонапартистским социализмом.

Признаки бонапартизма:

1) реакция на истощение двух борющихся классов, их политическое обуздание мерами военного деспотизма.

Цитата Ф. ЭНГЕЛЬС. ВОЕННЫЙ ВОПРОС В ПРУССИИ и НЕМЕЦКАЯ РАБОЧАЯ ПАРТИЯ. 1865 г.
Но существует еще один вид реакции, который за последнее время имел большой успех и очень в моде в определенных кругах; это тот вид реакции, который в настоящее время называют бонапартизмом. Бонапартизм является необходимой государственной формой в такой стране, где рабочий класс, который достиг в городах высокой ступени своего развития, но в деревне численно перевешивается мелким крестьянством, оказался побежденным в великой революционной битве классом капиталистов, мелкой буржуазией и армией. Когда во Франции парижские рабочие были побеждены в гигантской битве в июне 1848 г., одновременно и буржуазия была совершенно истощена этой победой. Она сознавала, что второй такой победы выдержать не сможет. Номинально она еще господствовала, но была слишком слаба для господства. На первый план выдвинулась армия, — настоящий победитель, — опирающаяся на класс, из которого она преимущественно рекрутировалась, на мелких крестьян, желавших отдохнуть от городских смутьянов. Формой этого господства был, само собой разумеется, военный деспотизм, его естественным шефом — прирожденный наследник его, Луи Бонапарт.

Отношение бонапартизма как к рабочим, так и к капиталистам характеризуется тем, что он препятствует им наброситься друг на друга. Это означает, что он защищает буржуазию от насильственных нападений рабочих, поощряет мелкие мирные стычки между обоими классами, а во всем остальном лишает как тех, так и других всяких признаков политической власти. Ни права союзов, ни права собраний, ни свободы печати; всеобщее избирательное право — но под таким бюрократическим гнетом, что оппозиционные выборы почти невозможны; засилие полиции, невиданное до сих пор даже в полицейской Франции. Наряду с этим происходит прямой подкуп некоторой части как буржуазии, так и рабочих; первых — путем колоссальных кредитных мошенничеств, при помощи которых деньги мелких капиталистов перекочевывают в карманы крупных; вторых — путем колоссальных государственных строительных работ, которые рядом с естественным, самостоятельным пролетариатом концентрируют в больших городах пролетариат искусственный, связанный с империей, зависимый от правительства. Наконец, льстят чувству национальной гордости посредством мнимо-героических войн, которые, однако, всегда ведутся с высочайшего дозволения Европы против общего в данный момент козла отпущения, да и то лишь при том условии, что победа заранее обеспечена.

Самое большее, что при таком правительстве достается и рабочим и буржуазии, это то, что они отдыхают от борьбы, что промышленность — при прочих благоприятных условиях— сильно развивается, что, следовательно, создаются элементы для новой и более ожесточенной борьбы и что эта борьба вспыхивает, как только перестает существовать потребность в такой передышке. Было бы верхом глупости ожидать большего для рабочих от правительства, которое как раз для того только и существует, чтобы держать рабочих в узде по отношению к буржуазии.

2) самостоятельность гос. машины, исполнительной власти по отношению к гражданскому обществу.

Цитата К. МАРКС. ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА ЛУИ БОНАПАРТА. 1852 г.
Эта исполнительная власть с ее громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной и искусственной государственной машиной, с этим войском чиновников в полмиллиона человек рядом с армией еще в полмиллиона, этот ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью все тело французского общества и затыкающий все его поры…

Но при абсолютной монархии, во время первой революции, при Наполеоне, бюрократия была лишь средством подготовки классового господства буржуазии. Во время Реставрации, при Луи-Филиппе, при парламентарной республике, бюрократия при всем своем стремлении к самовластию была орудием господствующего класса.

Только при втором Бонапарте государство как будто стало вполне самостоятельным. Государственная машина настолько укрепила свое положение по отношению к гражданскому обществу, что она может теперь иметь во главе шефа Общества 10 декабря, какого-то явившегося с чужбины авантюриста, поднятого на щит пьяной солдатней, которую он купил водкой и колбасой и которую ему все снова и снова приходится ублажать колбасой.

...А многочисленная расшитая галунами и упитанная бюрократия, это — «idee napoleonienne», наиболее близкая сердцу второго Бонапарта. Да и как могло быть иначе, когда Бонапарт вынужден был создать рядом с подлинными классами общества искусственную касту, для которой сохранение его режима — вопрос о хлебе насущном? Вот почему одна из его первых финансовых операций заключалась в повышении пониженных было чиновничьих окладов до прежнего уровня и в создании новых синекур.

3) представляет интересы консервативного крестьянства.

Цитата К. МАРКС. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ВО ФРАНЦИИ. 1871 г.
Крестьянин был бонапартистом, потому что он отождествлял великую революцию и принесенные ему ею выгоды с именем Наполеона. Этот самообман при Второй империи быстро рассеивался.

4) гарантируя буржуазный порядок, в то же время уничтожает политическое могущество буржуазии и апеллирует к низам, постоянно колеблясь между общественными классами.

Цитата К. МАРКС. ФРАНЦУЗСКИЙ CREDIT MOBILIER (2). 1856 г.
Следует напомнить, что Бонапарт произвел свой coup d'etat под двумя диаметрально противоположными предлогами: с одной стороны, он объявил своей миссией спасение буржуазии и «экономического порядка» от красной анархии, которая якобы должна была начаться в мае 1852 г., с другой стороны — спасение трудового народа от буржуазного деспотизма, средоточием которого было Национальное собрание. Кроме того, ему необходимо было уплатить свои собственные долги, а также долги респектабельного сброда Общества Dix Decembre и обогатить как себя, так и этот сброд за общий счет буржуазии и рабочих. Миссия этого человека, надо прямо признать, была полна затруднений противоречивого характера, ибо он был принужден выступать одновременно и как грабитель и как патриархальный благодетель всех классов. Он не мог давать одному классу, не отнимая у другого, он не мог удовлетворять свои собственные нужды и нужды своей клики без грабежа обоих классов.

 

3. Бонапартистский социализм.

И вот, подгоняемый финансовой нуждой и своим ненасытным окружением (только недавно, как и он сам, поднявшимся из люмпенизированных слоев), император бросается в поразительные авантюры. Поразительные по своему масштабу – стать верховным собственником всей французской собственности! Почему бы и нет, если произвести централизацию всего национального кредита в одном банке и стать распорядителем этого кредита? (см. ниже: ФРАНЦУЗСКИЙ CREDIT MOBILIER (2). 1856 г.).

А почему бы не стать распорядителем и рабочей силы? Общественные работы – это решит проблему занятости и привяжет к правительству значительную часть рабочего класса, даст заказы буржуазии. И начинается большое строительство за государственный счет (ФИНАНСОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ФРАНЦИИ. 1861 г.).

Чего еще не хватает, чтобы вполне напоминать расхожие представления о восточной деспотии? Конечно же, «осушение, ирригация и расчистка почвы» (ПОЛОЖЕНИЕ ВО ФРАНЦИИ. 1860 г.). Но каналы уже не так актуальны, как железные дороги, на которые тратятся колоссальные суммы.

Разумеется, уважающий себя деспот должен хотя бы попытаться регулировать цены на самые важные товары народного потребления, особенно на хлеб. Любимый проект императора – строительство зернохранилищ (ПРОЕКТ РЕГУЛИРОВАНИЯ ЦЕН НА ХЛЕБ ВО ФРАНЦИИ. 1858 г.). Но в отличие от того, что мы могли бы ожидать по собственному опыту, цель регуляции не понижение, а повышение цен – ведь население Франции в основном всё еще крестьянское, т.е. производящее хлеб, а производителю нужны высокие цены.

Надо заметить, что в советской традиции все эти прожекты трактовались как сплошное и чистое жульничество, а не удовлетворение какой-либо объективной общественной потребности, т.е. потребности в планомерности хозяйства и централизации управления. Но ведь впечатляющие результаты на лицо: «как мы уже установили, фабричная промышленность сделала колоссальные успехи при Второй империи».

Разумеется, т.к. император не был ни настоящим восточным деспотом, ни настоящим социалистом, система была отягощена слишком большим паразитизмом и зашла в тупик: «французское сельское хозяйство находится в состоянии упадка и французское крестьянство разоряется. Как же объяснить это странное явление? Тот факт, что долгосрочные государственные займы ежегодно увеличиваются на 255 млн. фр., не говоря о налоге кровью для армии и флота, дает исчерпывающий ответ на этот вопрос. Сама Империя является огромным вампиром, бременем, которое растет быстрее, чем производительные силы французской нации» (ПОЛОЖЕНИЕ ВО ФРАНЦИИ. 1860 г.).

К. МАРКС. ФРАНЦУЗСКИЙ CREDIT MOBILIER (2). 1856 г.

… Так и Бонапарт вознамерился стать самым обязательным человеком Франции посредством превращения всей собственности и всей промышленности Франции в личное обязательство, держателем которого был бы сам Луи Бонапарт. Украсть Францию, чтобы затем купить Францию, — такова была великая проблема, которую этот человек должен был разрешить, и в этой сделке, заключавшейся в том, чтобы отнять у Франции то, что надлежало потом возвратить Франции, немаловажной стороной для него являлись проценты, которые при этом могли получить он сам и Общество десятого декабря. Как можно было примирить эти противоречивые притязания? Как можно было разрешить эту щекотливую экономическую проблему? Как распутать этот сложный узел? Весь разносторонний прошлый опыт Бонапарта указывал на одно великое средство, помогавшее ему выпутываться из самых серьезных экономических затруднений, — кредит. И как раз во Франции весьма кстати оказалась школа Сен-Симона, которая как при своем возникновении, так и во время своего упадка обольщала себя мечтой о том, что все классовые противоречия должны исчезнуть перед лицом всеобщего благоденствия, которое будет достигнуто благодаря некоему вновь изобретенному плану общественного кредита. Ко времени coup d'etat сен-симонизм в этой форме еще не окончательно умер. Был Мишель Шевалье, экономист из «Journal des De-bats», был Прудон, который пытался худшую часть сен-симонистской доктрины прикрыть маской эксцентричной оригинальности, и были, наконец, два португальских еврея, практически связанные с биржевой спекуляцией и Ротшильдом, которые в свое время были поклонниками отца Анфантена и которые на основании своего практического опыта имели смелость разглядеть за социализмом биржевую спекуляцию, за Сен-Симоном — Ло. Эти люди — Эмиль и Исаак Перейра — являются учредителями Credit Mobilier и инициаторами бонапартистского социализма.

… Правление не преминуло указать, с помощью каких средств оно предполагает распространять свое покровительство и покровительство своего державного создателя над всей промышленностью Франции. Различные промышленные предприятия, принадлежащие акционерным компаниям, представлены различными ценными бумагами — акциями, обязательствами, бонами, облигациями и т. д. Разумеется, эти разнообразные бумаги расцениваются на денежном рынке различно в зависимости от вложенного в них капитала, от приносимой ими прибыли, от различного соотношения спроса и предложения их и от прочих экономических условий. Что же предлагает Credit Mobilier? Просто заменить все эти различные ценные бумаги, выпущенные различными акционерными компаниями, едиными акциями, выпущенными самим Credit Mobilier. Но как он сможет осуществить это? Посредством скупки ценных бумаг различных промышленных предприятий на средства, которые Credit Mobilier получает от выпуска своих собственных акций или других бумаг. Но скупить все боны, акции, облигации и т. д., — словом, все ценные бумаги какого-либо предприятия, — это значит купить само предприятие. Таким образом, Credit Mobilier открыто признается в своем намерении сделать себя собственником, а Наполеона Малого — верховным директором всей разнообразной промышленности Франции. Это и есть то, что мы называем императорским социализмом.

Первоначальный капитал в 60000000 фр., ответственный за 120000000 фр. вкладов, должен к тому же служить гарантией для облигаций на 600000000 фр., помимо гарантий, какие ему, быть может, придется предоставлять неограниченному количеству предприятий, которые Credit Mobilier имеет право основывать. Если бы Обществу удалось обменять акции всех промышленных компаний на свои собственные облигации, то оно действительно стало бы верховным распорядителем и собственником всей промышленности Франции, а масса прежних собственников оказалась бы на пенсии с определенным доходом, равным проценту с облигаций. Однако на пути к осуществлению этой цели наглых авантюристов остановит банкротство, которое последует в силу вышеизложенных экономических условий. Впрочем, эта маленькая неприятность не осталась вне поля зрения действительных учредителей Credit Mobilier; напротив, они включили ее в свои расчеты. Когда наступит этот крах, когда в него окажутся вовлеченными интересы огромной массы французов, тогда правительство Бонапарта будет иметь видимое основание вмешаться в дела Credit Mobilier, подобно тому как английское правительство в 1797 г. вмешалось в дела Английского банка. Некогда регент Франции [Филипп Орлеанский. Ред.], достойный предок Луи-Филиппа, пытался отделаться от государственного долга путем конверсии государственных облигаций в облигации банка Ло; Луи Бонапарт, этот императорский социалист, попытается захватить французскую промышленность путем конверсии облигаций Credit Mobilier в государственные облигации. Окажется ли он более платежеспособным, нежели Credit Mobilier? Вот в чем вопрос.

продолжение >>>



Источник: http://www.e-reading.club/bookreader.php/1041374/Marks_-_Sobranie_sochineniy_Marksa_i_Engelsa._Tom_15.html
Категория: Свободная трибуна | Добавил: Evgeniy_K (25.02.2016) W
Просмотров: 2552
Всего комментариев: 0
Войдите:
avatar